Рядом с отказниками

Ирина Комарова работает воспитателем с самого основания фонда. За это время через ее заботливые руки прошли десятки маленьких пациентов. Мало того, она стала свидетелем и активным участником становления программы «Больничные дети», помнит, как все начиналось, сегодня активно участвует во всех преобразованиях, обучающих программах фонда. Мы поговорим с Ириной о том, что происходит в палатах и в сердцах детей, оставшихся без родительской заботы в непростых больничных условиях.

— Как давно вы работаете в больнице с детьми, оставшимися без попечения родителей?
С 2007 года, с первых дней создания фонда.

— Расскажите, как вы начали работать в больнице, ведь до вас никто не работал с отказными детьми?
Не совсем так. До нас таким детям пробовали помогать волонтёры. Они приходили по зову сердца, но долго, как правило, не задерживались. У всех семьи, полно своих проблем. Поэтому, первое время никто из работников больницы не верил, что мы здесь всерьез и надолго. И мы зарабатывали доверие не только детей, но и медицинского персонала.

— Когда вы в первый раз вошли в палату к детям, что вы там увидели? 
Ну, я не могу сказать, что, испытывая жалость к детям, не смогла справиться с эмоциями, потому что к тому времени уже имела большой опыт работы с детьми-сиротами. Единственное к чему пришлось привыкать — это к постоянному нахождению в замкнутом пространстве. Палаты совсем небольшие и в них, как правило, находится очень много детей.

— А какое количество детей может одновременно находиться в палате?
Максимум, в моей практике, восемнадцать человек.

— А как были обустроены и оснащены сами палаты?
Ну, кое-что было сделано уже и тогда, силами больницы и волонтёров: немного игрушек, ярко разрисованные стены. А так, конечно, с тех пор многое изменилось. Теперь у нас кондиционеры, пластиковые окна, целые развивающие комплексы.

— Понятно, что дети, попадающие в больницу, должны получать и получают необходимое лечение. А вот какие-нибудь развивающие занятия, игры были предусмотрены?
Я не могу сказать ничего плохого про людей, которые работают в больнице. Они всегда старались относиться к малышам внимательно, выстраивали какие-то личные, теплые отношения с детьми. Но, зачастую, у них было мало свободного времени, чтобы поиграть с малышами, лишний раз взять их на руки. Но грубого или попустительского отношения я никогда не замечала. Ну и забота, в основном, сводилась к обычной гигиене. Педагогических, развивающих занятий не было.

— И что изменилось с тех пор, как сотрудники фонда стали работать в больницах?
Многое. Например, теперь адаптация детей к больничным условиям проходит гораздо быстрее.

Дело в том, что медицинский персонал меняется очень часто, мы же работаем постоянно, а для детей раннего возраста очень важно общаться со знакомыми людьми.

В плане детского развития все изменилось: появилось много специальных игрушек, материалов, постоянно проводятся занятия.

— А как проходит ваш обычный рабочий день?
Заходя в палату, мы всегда начинаем с гигиены, смотрим, все ли малыши сухие, если необходимо, моем, обрабатываем. Это не входит в наши обязанности, но это личная инициатива, просто хочется, чтобы детям было комфортно. Потом переходим к эстетике — стараемся каждого красиво одеть, причесать. Детям очень нравится быть нарядными, они к этому быстро привыкают, начинают чувствовать себя намного увереннее. Затем у малышей начинаются стандартные больничные процедуры, на которые всех нужно привести-увести. А затем начинаются занятия, каждый день у нас посвящен чему-то своему. В понедельник, например, изобразительное искусство, художественные занятия — лепка, аппликация. Во вторник — чтение, беседа об окружающем мире, в среду — музыкальные занятия, мы слушаем, поем и много танцуем — дети это очень любят. И так каждый день расписан. Перенасыщать занятиями малышей тоже нельзя, потому что от большого объема информации они становятся расторможенными, быстро устают. А два-три непродолжительных занятия в день вполне достаточно для того, чтобы поддерживать развитие, адекватное возрасту ребенка.

— А какого возраста дети чаще всего находятся у вас в палате?
Обычно от шести месяцев до трех лет. Таких малышей очень страшно даже на минуту одних в палате оставлять.

— А как долго дети могут в больнице находиться? 
Вообще по закону не больше полугода, но бывает, что и по семь-восемь месяцев задерживаются. Восемь месяцев, за мою практику, — это максимум.

— А такое длительное пребывание детей связано с необходимостью лечения?
Обычно нет. Часто долго не могут установить правовой статус ребенка. Бывает, родители оставляют детей в больнице в кризисных ситуациях, на время, чтобы решить свои проблемы.

— Говорят, что ребенок, после того, как от него отказалась мать или его изъяли из неблагополучной семьи, начинает сильно болеть. Это правда?
Да, в ста процентах случаев срабатывает психосоматика (от греч. psyche — душа и греч. soma — тело). С точки зрения медицины и психологии — это нормальная реакция ребенка на отрыв от матери, от привычной обстановки. Реакция у каждого ребенка может проявляться по-разному, кто-то довольно быстро начинает адаптироваться, а некоторые очень долго не могут привыкнуть.

— А какие это чаще всего заболевания?
Обычно это простудно-вирусные заболевания с высокой температурой, тяжелым течением болезни. Еще часто высыпают кожные экземы.

— Случались ли какие-нибудь истории, которые вас удивили?
Поражает практически каждый ребенок. Конечно, самые первые дети, с которыми пришлось работать, остались в памяти навсегда — помнишь каждое имя, особенности характера, как выглядели. А вообще все дети — индивидуальности. Был случай, долго у нас лежала девочка, которую мама воспитывала одна, а потом с ней случилось несчастье — она попала в больницу с онкозаболеванием. О малышке стало некому заботиться, и она поступила к нам в четыре месяца, практически, выросла у нас на глазах, мама смогла забрать ее только через полгода. Кроха давно не видела мать, но тотчас ее узнала! Их эмоции даже не передать словами. Вообще, очень сложно это объяснить, но девочка сильно отличалась от остальных отказных ребятишек, она всегда чувствовала, что не одна, и просто ждала.

— А как это проявлялось?
Девочка активная очень была, она практически не болела, на контакт хорошо шла с незнакомыми людьми. Но поразило именно то, что она с первого взгляда узнала мать.
Но есть и печальные истории. Не так давно поступили к нам два брата, по развитию они соответствовали возрасту, были довольно ухоженными. Мама сказала, что детей просто не с кем оставить на время ремонта, что доделает — заберет. А через пару месяцев написала отказ.

В этот же день они заболели, слегли с температурой под сорок, почти полностью отказались от еды, начался полный регресс. Костя — старший — замкнулся, стал намного хуже говорить, почти на год откатился в развитии. Хотя детям ведь никто не говорил, что от них мать отказалась.

Мое личное мнение — травма была такой сильной именно потому, что мальчик ждал, изо всех сил ждал маму, ему уже три года, он все понимал. Смотрел во все окошки, всем объяснял, что за ним придет мама. И не дождался...

— Что еще можно сделать, чтобы жизнь детей-отказников в больнице стала лучше?
На данный момент уже многое сделано — есть и специально оборудованная для прогулок площадка, различный развивающий материал, игрушки... Но мы все равно каждый день стремимся вперед, постоянно учимся чему-то новому, советуемся со специалистами. Страшно подумать, что в других городах малыши так и лежат в палатах одни.