Мама на 12 часов: НГС провел день с няней, которая ухаживает за младенцами-сиротами

Зинаида Секачёва работает няней для детей-сирот в инфекционной больнице №3. Каждую смену она старается дать ребёнку столько заботы и внимания, сколько может, и показывает ему, что его любят точно так же, как других детей любят мама и папа. После выхода на пенсию Зинаида Францевна поняла, что у неё ещё есть силы и желание помогать людям — её пригласили на работу в благотворительный фонд «Солнечный город». Уже полтора года она следит за здоровьем малышей и говорит, что больше всего ей комфортно с маленькими — до года. Корреспондентам НГС она рассказала свою историю: когда-то женщина сама пережила детский дом и понимает, что чувствуют эти дети.

Смена Зинаиды Францевны начинается с 8 утра — в палате её ждут дети возрастом от нескольких недель и месяцев до пяти лет с заболеваниями разной степени сложности: у кого-то — это стандартный случай ОРВИ, а у кого-то — серьёзные врожденные патологии. До выхода на пенсию сибирячка всю жизнь проработала медсестрой, а медицинское образование для няни очень ценно — в случае чего она всегда может оказать первую помощь ребёнку, пока не пришёл доктор.

Смена длится 12 часов — каждому ребёнку нужно уделить внимание: умыть, покормить, переодеть, поиграть, подержать на руках или поговорить. Дети любят Зинаиду Францевну, а она любит их. Всю жизнь её окружают дети — как-то был период работы со взрослыми пациентами, но душа не лежала, ушла.

В палату обычно попадают дети из домов ребёнка, приютов, многодетных семей, бывают особые случаи, когда мать не может лечь вместе со своим малышом, некоторых привозит по акту полиция.

— Ребенку без семьи нужно повышенное внимание: он и так обижен судьбой, с детства лишен всего. Стараешься как можно больше внимания ему дать. Если он с детства его не получает, то вырастает несчастным человеком, злым на весь мир.

«Я уже прожила жизнь и знаю, какие бывают взрослые, недолюбленные в детстве»

— Стараешься с ним разговаривать, на ручки чаще брать, чтобы он чувствовал, что не один, что мы его любим, уважаем, не бросим. К окошку подходим, говорим: вот — небо, вот — птички поют. У него и так нагрузка, он болеет, один, вокруг незнакомые люди. У нас даже форма специально не белая, чтобы дети не боялись, а голубая. Солнышко, вот, и в глазах должно быть солнышко, чтобы ребенок не страдал так, — продолжает няня.

Поступает очень много больных детей, которые прикованы к кровати — с ДЦП, некоторые не могут самостоятельно глотать, дышать.

— Они лежат в трубках, с колостомами в животике, уход за ними нужен колоссальный. Заботимся, стараемся сделать лучше, им тяжело. От некоторых отказались родители, и их никто не усыновит, у них есть только мы — мы им как мамы здесь. Работа — и физически, и морально — тяжелая, но кто-то же должен её делать. Трудно не от того даже, что мы ночами не спим (ночью детям всегда тяжелее), а от того, что мы не можем сделать больше, чем в наших силах, и облегчить страдания ребенка, — говорит Зинаида Францевна.

Случайный человек, считает она, сюда не придет. Многие просто не могут.

— Пришла как-то женщина — только глянула, говорит: «Я не смогу», — и ушла. Ну, а кто, если не я, поможет? У меня и опыт есть, и стойкость, и человеколюбие.

По словам няни, со временем вырабатывается иммунитет к детской боли и уже не раскисаешь, собираешься с силами, ведь надо помогать. За прошлый год в её отделении умерло четверо детей:

— Мы переживаем за них всей душой, всё, что можем, делаем, но нужно стойко относиться, — считает она.

Свое детство Зинаида Францевна провела в детском доме в Азербайджане — туда её отдала мать, когда ей было всего четыре года. Там она прожила до 12 лет и говорит, что у нее остались только положительные воспоминания об этом периоде жизни.

— Я как сейчас помню, как это было, как мне хотелось маму. Я через все это прошла, и поэтому я хорошо понимаю деток. Но в моем детском доме было всё настолько хорошо, что мне нечего плохого вспомнить. Смешные детские обиды: у меня была моя собственность — балеточка. Открытки там были, копеечки, вазелиновая коробочка — богатство моё. И вот однажды мальчишки вскрыли и забрали — вот это было для меня настоящее горе.

К детям в том детском доме хорошо относились, а к маленькой Зине — в особенности.

— Я кудрявая была, черноглазая, красивая — меня даже удочерить хотели, любили, домой забирали на выходные. Я кроме любви ничего не знала. Вот я и не выросла озлобленной, я люблю людей, люблю свою маму — значит, у неё такие обстоятельства были. Она забрала меня в пятом классе и отвезла в Сибирь, в Прокопьевск, — вспоминает женщина.

По настоянию своей мамы, Зинаида Францевна окончила медицинский колледж:

— Я хотела доучиться до 10-го класса, но мама настояла, чтобы я ушла после 8-го. Колледж был рядом, я понимала, что в этой профессии можно помогать людям. Выучилась на фельдшера. Мама дальше уехала, а я по общежитиям, потом в деревню на практику. Почти три года была там как местный доктор — вырывала зубы, принимала роды, ездила в район за лекарствами, сопровождала рожениц. И там же, в деревне, познакомилась с будущим мужем — он забрал меня в Новосибирск. Мы поженились, когда мне был 21 год.

Уже в Новосибирске Зинаида Францевна работала операционной сестрой, но большую часть жизни отдала детской больнице. В 67 лет подумала, что хватит, и ушла на пенсию, а через семь месяцев дома поняла, что еще остались силы.

— Мы привыкаем к детям, любим их. Мне иногда говорят: «Как вы можете его любить — он хулиган». А я не знаю. Когда любишь — не за что, а вопреки, так говорят. Был у нас четырехлетний мальчик Коля — ох, что он с нами делал! Я понимаю, что он не виноват, его по акту привезли — он ничего не хотел делать, не подчинялся режиму, его не воспитывали. Мы старались любовью и заботой ему помочь, не наказывали, только уговоры. Если ребенок требует чуть больше внимания — мы его даем, — говорит она.

Когда Зинаида Францевна только начинала работать, никаких фондов не было. Они и другие медсестры были бы рады побыть подольше с детьми, но времени не хватало — тогда работали по скорой помощи, постоянно в движении, круглосуточно принимали и выписывали.

— Была у нас девочка-таджичка — её нашли грязную на остановке, сопливая, приболевшая — не знала, как ложку держать, не приучена к туалету. Мы её отмыли, научили руки мыть, умываться, расчесываться, косы ей заплетали, уделяли внимание. Через неделю нашлись родители, мы её подлечили — она ушла другим человеком, — вспоминает Зинаида Францевна.

— Мальчик был — пухлый, хорошенький — раза три лежал у нас, а тут мы увидели, что он лежит уже с мамочкой. Мы были счастливы, когда узнали, что такого прекрасного ребенка усыновили — это радость. Его мать счастлива, говорит, что он даже на её мужа похож — это ли не чудо, — рассказывает она.

— Мальчик у нас есть — родители недалекие, их хотят лишить родительских прав. Они уронили его, на него упала кровать. У мальчика сломан череп, гидроцефалия, он недвижим, ест через зонд, ему тяжело, губки сохнут, всего 9 месяцев — сейчас в реанимации. Когда видишь такого ребенка — боль захлестывает. Смотришь на него и думаешь: что за родители! До того доведут детей, что хуже некуда. Боль от того, что не можешь дать больше, восстановить мы его не можем, только окружить любовью и заботой, — сокрушается Зинаида Францевна.

Няни и медсестры усыновлять детей могут, это не запрещено, но Зинаида Францевна не помнит, чтобы такой случай был у них в больнице. Сама она не может взять ребенка в силу своего возраста, но очень хочет, чтобы каждый ребёнок попал в семью.

Оригинал: https://news.ngs.ru/more/69032944/
Автор: Алёна Золотухина
Фото: Ольга Бурлакова